В ансамбле разнообразных персонажей романа есть лицо, вызвавшее разногласия в критике (в частности, в критике ГДР). Это бабушка Мартина, мать Неллы. На чьей она стороне? В финале романа именно она нападает на Гезелера и его клику, награждает Шурбигеля и Виллиброрда увесистыми оплеухами. И все же — можно ли считать бабушку противницей темных сил наравне, скажем, с Альбертом, который поддержал ее в стычке с Гезелером и компанией? Нет, дело обстоит сложнее. Запоминается эпизод, где бабушка рассказывает Мартину о мармеладной фабрике, источнике богатства семьи. Она с гордостью показывает мальчику диаграммы, из которых явствует, что после прихода Гитлера к власти и особенно в годы войны кривая доходов стала стремительно подниматься вверх: фирма обслуживала нацистские партейтаги, летние лагеря и другие многолюдные сборища. Да, конечно, бабушка горюет о том, что ее дочь Нелла лишилась мужа и ее горячо любимый внук Мартин растет без отца. Но по своей классовой сути она принадлежит к тем, кто содействовал утверждению фашистской власти и несет свою долю ответственности за преступления. Так беспощадно-трезво подходит здесь Бёлль к проблеме национальной вины. Не забывает он упомянуть и о том, что безобидные рекламные стишки, которые сочинял покойный Раймунд Бах для предприятия своего тестя, красовались на этикетках банок с повидлом, поступавших в распоряжение вермахта: и Раймунд, и его друг Альберт немало насмотрелись на эти банки, валявшиеся на обочинах дорог войны.

В столкновении с Гезелером и прочими Нелла, Альберт и бабушка — заодно. Но читателю ясно, насколько они различны и по характерам, и по жизненным позициям. В романе «Дом без хозяина» ярко сказывается склонность Бёлля к тому, чтобы изображать каждого человека в его бытовом окружении, наглядно, предметно. Нелла, душевно пришибленная ранним вдовством, томящаяся в безделье, видится нам в дыму сигарет, в компании праздно болтающих гостей. Альберт неразлучен с карандашом и блокнотом — рисование для него не только профессия, но и главное, любимое дело. А бабушка столь же неразлучна со своей чековой книжкой, в которой воплощен итог ее жизни; лучше всего она себя чувствует в аляповато-роскошном ресторане, где она пичкает внука и объедается сама тяжелыми мясными блюдами, а потом, дома, шумно требует, чтобы к ней позвали врача. Грубопрозаические подробности, сопровождающие на всем протяжении романа образ бабушки,— не причуда романиста, не дань натурализму: эти подробности по-своему необходимы как элемент социально-психологической характеристики.

В ряду персонажей «Дома без хозяина» есть лицо, оказавшееся там как бы случайно: это Глум. Возможно, что этот добродушный старик, уроженец одной из национальных окраин Сибири, испытавший много невзгод и попавший неведомо почему в Западную Германию, призван опровергнуть россказни школьного учителя о «страшных» русских. А может быть, он должен напомнить о том, как драматично складывались людские судьбы в нашу бурную эпоху. Однако на фоне романа, где каждая подробность безукоризненно достоверна, история Глума представляется причудливой фантастикой — тут сказались те, мягко говоря, приблизительные представления о России, от которых не был свободен даже такой знаток русской литературы, как Бёлль.

Т. Л. Мотылева