Леонид Филатов — выпускник ашхабадской десятилетки, активный участник школьного самодеятельного театра, с весельем и отвагой ступил летом 1965 года на московский асфальт. И хотя в Ашхабаде с именем Филатова прочно связывалось призвание поэта, литератора, переводчика — местные газеты довольно часто печатали его опусы, а к окончанию школы речь шла даже об авторском сборнике, — им была избрана все-таки не литература. Он мечтал о ВГИКе, о режиссерской профессии. Однако по срокам опоздал — экзаменационная страда во ВГИКе давно уже закончилась. Кто-то посоветовал, не теряя времени, попробовать силы на актерском поприще.

Почему бы и нет? Если получится, режиссура никуда не уйдет, а если нет, тоже не беда — вся жизнь впереди.

Пошел в Училище имени Б. Щукина. Филатов сдавал экзамены легко, как бы от нечего делать, на авось. Рискнул даже развлечь строгую комиссию собственными стихами, так как специально программу не готовил. Допустили на второй тур. Потом на третий. Потом неожиданно приняли.

Этот небольшой экскурс в не такое уж отдаленное прошлое, когда актер театра и кино Филатов был еще только что испеченным выпускником десятилетки, самоуверенным, хотя и несомненно талантливым абитуриентом Лёней Филатовым, понадобился вовсе не для красивой подробности. История эта, как мне кажется, в чем-то показательна для стиля поведения и, может быть, характера актера, что, конечно же, сказывается и на существе сыгранных им ролей. Легкость, кажущаяся наивность, напористость, азарт игры, умение вовремя сосредоточиться и не замечать объективных сложностей, тем самым делая решительный шаг в их неизменном преодолении, удачливость, наконец, — вот, пожалуй, что чаще всего, с разным социальным, временным, нравственным наполнением, ясно читается в его героях.

Таков, к примеру, и ученый Петров из фильма «Иванцов, Петров, Сидоров». Непритязательная и скромная эта картина появилась, когда на советских экранах еще не утихли жаркие споры вокруг так называемого «делового человека». Была в герое Филатова и изрядная доля рационализма с обязательной порцией едкого, задорного цинизма, и святая вера в науку, и страстное желание делать дело, ни в чем и никогда не идя на компромисс. Была и скрытая до поры ранимость, и незащищенность души, и неистребимая сердечность.

М. Ф. Левитин